«Враг в сердце метил…»
На подступах к Москве — это октябрь, ноябрь и декабрь сорок первого. Значит, герой стихотворения — 1923 года рождения. Именно в октябре 41-го и именно в восемнадцать погиб Василий Манузин из Березовки…
Не утверждаю, что он погиб под Москвой — в «Книге памяти» нет такого указания, сказано лишь: «Пропал без вести в октябре 1941». Но рядом — еще и Манузин Андрей Алексеевич назван, 1900 года рождения, погибший в бою в том же октябре. А поскольку Василий по отчеству Андреевич, то уходили на фронт отец и сын Манузины вместе, вместе и воевать пришлось?
Восемнадцать в декабре сорок первого было и Михаилу Бусову из Пильно, и Григорию Егорову из Макарьевки, и Мише Антонову из Усть-Иши. Такое вот совершеннолетие…
«В разгаре девятнадцатой весны — судьба России, камни Сталинграда», — это две следующие строки того же стихотворения. Старшину Ивана Жеребцова из все той же Березовки я уже упоминал однажды (№120-122 «Восхода» за 13 октября 2012 года) — вот ему, погибшему на подступах к Сталинграду, как раз и было девятнадцать лет. Как и Ивану Павлову из Озерок, похороненному у села Чемылык Тельмановского района Сталинградской области. И их тезке Ивану Пикузо из Каянчи, рядовому бойцу 156-ro истребительно противотанкового дивизиона, погибшему у села Красные Донцы 10 августа сорок второго. А еще — однополчанам Павлу Шестакову из с. Чапши и Андрею Яткину из Лугового, рядовым 3-его батальона 140-й отдельной стрелковой бригады, погибшим 5 сентября сорок второго.
Читаем стихотворение дальше: «Двадцатилетье. Курская дуга <…> Налево — Курск, Орел в дыму направо…» — всего лишь двадцать лет было в августе сорок третьего гвардии лейтенанту Степану Зяблицкому, погибшему у деревни Либерка Орловской области, и Николаю Кречетову, похороненному в селе Анатольевка Курской области: из Быстрянки один, Старой Барды — другой. А вот их одногодки Иван Кульков из райцентра и Василий Городилов из Усть-Кажи к 9 и 10 сентября успели уйти подальше: до деревни Газово и города Дергачи Харьковской области. Впрочем, это от Белгорода рукой подать, а он освобожден в один день с Орлом — 5 августа. В тот памятный день там, на Орловщине, погиб в свои двадцать старший сержант Федор Синельников…
«Приказы Родине. Ищите в них мой первый год из третьего десятка», — вот в этих строчках конкретного адреса нет. Может быть, это Латвия, как у Дмитрия Сухорукова из Тайны, Фонякина Александра из Усть-Иши? Похоронены в свои 21 год в д. Замбры рядовой Сухоруков и в могиле №4 кладбища в г. Митава (теперь это г. Елгава) сержант Фонякин. А может быть, это даже Польша? «Книга памяти» сообщает, что Семен Рощупкин погиб то ли 22 сентября, то ли 22 декабря 44-го в районе Мазазолы, Польша. Лейтенант?
«Мне было под Берлином двадцать два. Победой шелестели дни апреля…» — повествует автор в последнем восьмистишии. Это могли бы сказать, останься они живы, Карпов Илья из Быстрянки и Налимов Василий из Тайны, похороненные 10 и 19 апреля победного сорок пятого в Германии. До города Котбус дошел к 24 апреля рядовой Князев Александр из Усть-Иши — это как раз перед Берлином, если идти к нему с юго-востока. И даже за Берлин, к городу Бранденбургу, успел дошагать старобардинец Мухин Николай.
«В последний раз под лезвием шрапнели подрезанная падала листва… » — к сожалению, не только листва.
Автор: Виталий Докучаев, с.Быстрянка
