«Меня окружали хорошие люди…»
Детских воспоминаний у нее осталось не так уж много: мала еще была в 1941-м, когда семью выслали из немецкого городка Гнадентау в Поволжье, Вале исполнилось всего четыре.
— Помню, — рассказывает Валентина Адольфовна, — едем мы на телеге, тут же самые необходимые вещи, продукты, которые сумели собрать с собою за короткие отведенные для этого три дня. Рядом, на соседних телегах, – соседи и их вещи. Женщины громко плачут: оставлены обжитые, привычные дома с заколоченными теперь крест-накрест окнами, а впереди неизвестность, нам ведь даже не сказали, куда отправляют. На телегах доехали до ближайшей железнодорожной станции, а там, поездом, – на восток, подальше от фронта. Тринадцатого сентября исполнилось ровно 70 лет, как мы приехали на Алтай, в Старую Барду.
Поселили приехавших в одном доме, в каждой комнатушке по 2-3 семьи.
Начинать приходилось почти с нуля, так как ничего не было и здесь власти
ничего не дали – ни жилья, ни хозяйства… Жили голодно. Уже в первую
зиму продали и проели все вещи, что привезли с собою. Взрослые с раннего
утра до поздней ночи находились на работе, а детишки предоставлены сами
себе. В селе оставались только ребятня и старики, которые и
подкармливали приезжих – им особенно было трудно: на дворе осень, а
припасов к зиме никаких. Еще неизвестно, как пережила бы эту первую
сибирскую зиму маленькая Валя, если бы не баба Марина Жданова,
приносившая девочке кое-какую еду, делившаяся с семьей переселенцев
последним.
Немцев с Поволжья привезли не просто жить – они
наравне с русскими работали до изнеможения и все, что получали на своем
производстве, отправляли на фронт.
Мама Валентины, Раиса
Александровна Редлова, работала в промартели «Кустарь» разнорабочей. Ее
председатель А. А. Распопов приметил сметливую женщину и повез ее в
Алтайский район – учиться лепить глиняную посуду. По возвращении
смастерили гончарный круг и пустили производство на поток. В годы войны
посуды не хватало, и глиняные чашки-кувшины оказались счастливой
находкой для сельчан.
Через год у молодых родителей появился сын
Владимир. Но Раиса Александровна не могла уделять детям много времени –
как и все деревенские жители, она работала от зари до зари. Маленький
оставался с сестрой, которая и сама-то тогда еще была крохой.
Завод располагался на кирпичиках. Здесь, в тесноте, сырости, среди
стеллажей с сырой глиняной посудой жили Редловы с маленькими детьми.
Шло время, менялись запросы. Теперь фронту были необходимы валенки,
и Раиса пошла работать на пимокатку – раскатывала войлок.
К
тому времени сообразительная, старательная Валя уже пошла в первый
класс. Война подходила к концу, пошли первые послевоенные годы… Но жизнь
сытнее не становилась. Чаще всего в своих мечтах дети думали о еде.
— Идем мы как-то, — вспоминает Валентина Адольфовна, — с подружкой
Валей Акимкиной и мечтаем: вот бы сейчас шли-шли и нашли на дороге
четыре картошки! Такое богатство…
С приходом тепла Валентина с
подружками, чаще всего это было Трайзе Лена, нанимались к старушкам
формовать кизяки – ими тогда отапливались многие деревенские избы. В
благодарность старушки кормили маленьких работниц, иногда давали немного
денег на одежонку.
— Мы знали всех наших бабушек наперечет: кто хорошо кормит, а кто скупится. К тем, кто лучше угощал, шли в первую очередь.
Однако это было летом. Но зимы в Сибири долги и суровы. Когда Валя
была в третьем классе, она почти бросила учиться из-за того, что совсем
нечего было есть. Выручила жившая в Сростках родственница мамы,
пригласила ее пожить. И вот с какой-то девушкой из Старой Барды они
(босиком, пешком!) отправились в путь. Переночевали в Березовке, а потом
на какой-то машине доехали до места.
Школьные годы остались в памяти как самые счастливые, самые светлые.
— Учителя у нас были исключительные. Помню почти всех. Например,
моя первая учительница Галина Алексеевна Чернышова. Молодая, красивая,
мне очень хотелось на нее походить. Она научила меня самым основам,
благодаря ей я стала чисто, красиво писать, что очень пригодилось потом.
С пятого класса нашей классной руководительницей стала учительница
истории Надежда Григорьевна Орлова – умница, красавица, она была такая
добрая, что всех называла ласково: Манечка, Васенька… Она никогда не
сердилась, не ругалась. Мы все любили наших учителей, подражали им во
всем, я даже сама мечтала стать учительницей.
Учеба в старших
классах была платной – 150 рублей в год. Для тощего семейного бюджета
большие деньги, но мама всегда находила их для дочери, очень уж
хотелось, чтобы она выучилась. Но, несмотря на полные десять классов
(что в послевоенные годы было редкостью и сулило серьезную карьеру),
ехать в город учиться было не на что, вскоре после окончания школы
Валентина вышла замуж и стала носить фамилию мужа – Думлер. Один за
другим родились ее четверо детей – два мальчика и две девочки…
Первой своей должностью, наложившей отпечаток на всю дальнейшую судьбу, стала работа на почте.
— Носила телеграммы, уже почти выучилась на телеграфиста, осталось
только экзамены сдать, и стала бы я настоящим специалистом. А тут в 63-м
упразднили район, многие учреждения распались. Я, как самая молодая,
попала под сокращение. Но детей надо поднимать, пошла на работу в
детский сад – няней, воспитателем. Через два года район опять
восстановили и в 65-м перешла на работу в райпотребсоюз и бывший
экономист почты. Она порекомендовала меня как подходящего человека на
должность статиста — так и определилась моя судьба.
Позже Валентину Адольфовну повысили, стала она экономистом – так и работала на этой должности до пенсии.
— Сейчас у меня все хорошо, здоровья бы побольше. А так я всем
довольна. Счастлива тем, что всю жизнь меня окружали хорошие люди,
которые помогали во всем, поддерживали. Меня не забывают дети, внуки,
есть уже и правнуки – в них моя главная радость. Правда, редко мы так
вот собираемся все вместе – теперь уже все живут своей жизнью, кто-то
уехал, Лиля вот живет в Германии, в этом году приезжал только внук –
большой уже, самостоятельный. Те, кто живет поближе, навещают часто, не
забывают.
Вот такая судьба, нелегкая и счастливая одновременно.
Нелегкая – потому, что пришлось преодолеть невзгоды, голод и холод
военного лихолетья; счастливая — потому что сумела, нашла в себе силы
все это пережить, потому что есть у ее судьбы достойное продолжение – в
умных, хороших детях, внуках и правнуках. В том, что живет она сейчас
спокойно и благополучно.